аукцион!

Представьте себе человека, засыпающего в близости, допрашивающих его. Он будто бы отделяет свое лицо от себя, как приподнятый флаг, хранящий, словно бы в шелке, жизнь, отделенную от человека. Не надо событий – они будут, скорее всего, ударами по этому флагу. Таковы портреты Яковлева, – они, или ждут ударов, или приняли их на себя. Они связаны с художником, как предохраняющие, вторичные, «душевные» лица. Язык Яковлева не актуален, не метафоричен. Актуальное в искусстве, не осведомленное о подлинной реальности, пользуется заимствованным языком. Чтобы определить язык Яковлева, я воспользуюсь условным сравнением. «Царапина по небу», название одного из произведений Хлебникова, придает магическое звучание звуку, оставляя за небом метафизический смысл. Предположим, что есть иные царапины и порезы по этому небу. Представим, что появлением их мы обязаны духу, не нуждающемуся в словах и мыслях. Мне хочется сравнить стиль Яковлева с подобными же «царапинами по небу». Растертая жидкость и пыль, напоминающая гуаши Вальса, словно бы дожидаются света, который должен озарить порезы на картинах. В работах Яковлева много того, что я назвал бы стигматическими моментами. Образы зла и страдания, созданные им, не фольклорны и не аллегоричны. Его рисунок и цветовой акцент прямы и подлинны, как следы страдания, которыми при свете природы отмечаются жертвы. Они больше говорят о времени, чем конструктивная мода в быту и в искусстве.

Автор статьи Геннадий Айги.

Материал взят из каталога: Геннадий Айги-Владимир Яковлев. Дружба, творчество, сотворчество. Произведения художника Владимира Яковлева из собрания поэта Геннадия Айги. М.: Виртуальная галерея, 2004. С. 8.